Куда улетают драконы  - Мария Бородина

– Жить дольше, чем люди, но без детей? – пискнула Вейлина, прижимаясь к Леану. – Я не хочу так!

– С-с-судьбу не обмануть, к с-с-сожалению. Может, наступит время и вы найдете с-с-спо-с-соб продолжить род. Но прежде вс-с-сего любовь не… – он закашлялся и замолчал. Грудь его тяжело поднималась, а изо рта вырывался свист.

– Дед, ну, что ж ты так? – сказал сипло Викс, приблизившись. Его поддерживала Нимеридис. – Де-е-ед, что я отцу скажу? Братьям? Прошу тебя. Обещаю, что буду учиться. Стану лучшим лекарем Орейвора, только не бросай меня.

Он присел рядом и встряхнул ладони.

– Нет ни капли магии, чтобы помочь тебе…

Мы подошли ближе, преодолевая разрывающую боль в мышцах. Веки ректора сомкнулись. Он дышал поверхностно и часто, а его грудь тяжело вздымалась. И ни у кого из нас не осталось сил, чтобы вернуть его к жизни.

Когда он выдохнул в последний раз, мы опустили головы, провожая его. Расставаться было тяжело, но мы знали, что встретимся снова. После того, как начнём всё заново, другими людьми. Наши тела умирают, становятся пеплом, прорастают землю ветвями и травами. Но некоторые вещи не может разрушить даже смерть. Дружбу. Преданность. Родство душ. Любовь…

– Всё закончилось, – сипло прошептала я, прижимаясь к Эриману.

И краем глаза заметила, что красная отметина на его плече стремительно бледнеет, сливаясь с кожей.

Мы всё сделали верно.

Тот же зал, где мы познакомились. Высокие потолки и выход на балкон с бокового входа. Только сейчас там не хлам, а толпа зрителей.

Всё почти так же, как в тот день. Шум, говор, духота, но… время изменило всё. Даже этот зал. Стены покрасили в другой цвет, старые шторы на высоких окнах теперь тёмно-синие, а не бежевые, и паркет перестелили, потому что тот совсем потускнел.

Когда Арлинда выходит на сцену, я задерживаю дыхание. Не утихают чувства, не остывает страсть. Люблю её и желаю ещё сильней, чем прежде. Моя, а ревную к каждому прохожему. Знаю, что любит и доверяю ей, но всё равно боюсь, что украдут. А ещё больше боюсь, что найдется смельчак, который разбудит источник снова. Что тёмные маги, которые теперь могут не прятаться по закону, снова будут в опасности. Не за себя боюсь, а за любимую и…

Перекинув пышные волосы за спину, она поворачивает утончённое лицо и улыбается мне. Принимает из рук Викса, молодого преподавателя кафедры лекарей, артефакт силы в виде вытянутой свечи с наконечником. Пожимает руку Мирелле – ректору Орейворской Академии магии – и, придерживая округлый животик, осторожно спускается к нам. Лёгкая ткань платья развевается от её шагов, а я смотрю и не могу отвести глаз. Как же я её люблю!

Жена сегодня так прекрасна, как в первый день нашей встречи. Лёгкая, нежная, с волосами до талии, что пахнут вереском, с горящими распахнутыми глазами и светлой кожей, такой непривычной для Орейвора.

Я сегодня в этом зале нахожусь, как родственник выпускницы, а не как ведущий профессор. Сегодня я – муж и отец. Маленькая Линетта только начала ходить, и сейчас, сидя у меня на руках, пытается ухватить красивую косу проходящей мимо выпускницы. Я вовремя отдергиваю её крошечную ручку, а дочурка хитро смеётся.

– Смотри, кто там, – шепчу я ей на ухо и поворачиваю лицом к Арлинде.

– Мама-а, – верещит дочь, протягивая руки к заветному артефакту.

– Не спеши, – осаждаю я её. – Вот вырастешь, выучишься в Академии, станешь лучшей выпускницей курса, и тебе его передадут в порядке очереди.

Линетта обиженно смотрит на меня из-под редкой чёлки. Так, будто понимает мои слова и осознаёт их. В эти секунды она так похожа на Арли! И не только искрящимся янтарём глаз. Ей едва сравнялся год, но уже стало ясно, что драконью ипостась она не унаследовала. Когда она плачет, её ладошки начинают дымиться и сыпать искрами.

Вот и пришёл конец торжества. Выпускники с гостями встают со своих мест и бурным потоком стекаются к выходу. Мы решаем задержаться, чтобы не толкаться.

– Поздравляю, брисса Окард, – из толпы, сияя лучезарной улыбкой, выплывает Адонис. Он до сих пор прихрамывает после той страшной битвы, но это не мешает ему прекрасно танцевать. За ним, гордо вздёрнув подбородок, идёт светловолосый юноша с печальными янтарными глазами. – Вы были великолепны.

– Благодарю, – Арли улыбается, но я знаю, с каким трудом ей это даётся. Беременность тяжелее, чем первая, и её постоянно тошнит. А на днях Тэй научился дрыгать ножками, и теперь совсем не даёт ей покоя.

– Сестричка, ты умница! – протягивая руки к малышке, говорит Джонатан. Дочь переползает к нему на шею. – Лисюха, пойдем гулять? – говорит он, а Линетта щедро хлопает его по щекам и смеется.

– Дя! Дя!

Я провожаю их взглядом и, не стесняясь, целую Арли в губы.

Она отрывается от моих губ с неохотой. Как и раньше. Как и обычно. И в эти мгновения кажется, словно не было семи лет, что легли между нашим началом у истоков стеклянного коридора и нашим настоящим. И я знаю и верю: любит и горит, как и прежде. Совсем как я.

– Могли бы подождать, пока я уйду, – недовольно бурчит Адонис.

– Тебе ничто не мешает повторять за нами, – отмечаю я. – Джонатан точно не будет против ещё одного младшего брата.

– Амрес будет против, – Адонис пожимает плечами. – Говорит, что хватит с неё горшков и подгузников. Джиа на днях почти обратился, а она всё бегает за ним, как за младенцем, и за голову хватается чуть что.

Массивная дубовая дверь распахивается, и в зал залетает Вирана Невелло. Женщина, которая подарила мне любимую, родила её и воспитала.

– Прости, дочь, паром задержался! Какое-то новшество испытывали. То ли зачарованные стихийниками артефакты, то ли азиты нового образца. Ну, такие как вы мне привезли в пользование, наверное, – тараторя, она подходит к нам. – Так хотела успеть на церемонию. Хоть бы боком не вылез этот прогресс! Арли-и-и, какая ты у меня краси-и-ивая, – она берет дочь за руку и отступает, разглядывая наряд и задерживаясь взглядом на животике. – А когда собирались мне сказать? – наигранно возмущается Вирана и лезет целоваться. Сначала к дочери, а затем ко мне. Целует в щёку, а я, вспоминая, как она облила меня водой при первой встрече, никак не могу привыкнуть. Тяну улыбку и почёсываю гладко выбритую скулу. Волосы стали длиннее, и теперь, чтобы дочурка их не терзала, я всё время завязываю низкий хвост.

Мы не говорили о беременности, чтобы Вирану не волновать. Переехать в Орейвор она не захотела, а говорить, что дочь на шестом месяце беременности будет заканчивать учебу, мы не решились. Мама бросила бы свой дом и магазин и примчалась бы к нам первым паромом. Я тёщу люблю, но не настолько. Мне хватило её общества в те страшные два месяца, когда Арли была в плену. Даже сейчас вспоминая, чувствую, как тянет под ложечкой и колет где-то под ребром. Но если бы не Вирана, я бы сорвался, разнёс бы весь город в поисках Арли. Но эта женщина сдерживала меня. Успокаивала, отпаивала и охлаждала водной магией, когда я не мог контролировать своего дракона. Мне тогда действительно это нужно было. Ведь именно она помогла мне с ним совладать и научиться перевоплощаться, не подпаливая всё вокруг.